стр. 252

     Не-ревизионист.

     О КНИГЕ тов. Н. БУХАРИНА.

     (Ответ тов. М. Ольминскому.)

     Бухарин, один из самых блестящих экономистов-марксистов, неожиданно объявлен еретиком. "Бухарин и Мартов оказываются в одном лагере, в лагере ревизионистов (критиков) по отношению к Марксу"; "марксизму не впервые приходится подвергаться нападению"; Бухарин освободился "от руководящих марксистских понятий в области марксистской методологии, как и в области экономики", - вот какие страшные мысли приходят в голову старому ортодоксу при чтении лево-ревизионистских бредней, "отражающих наши настроения, средины 1920 года".
     Особенно еретической кажется т. Ольминскому мысль т. Бухарина, что в так называемый переходный период "старые понятия теоретической экономики моментально отказываются служить". Наш строгий критик другой выдержкой старается установить, что Бухарин под "старыми понятиями" подразумевает здесь - о, ужас! - марксовы экономические категории. И т. Ольминский прав: речь идет именно об испытанных орудиях марксистской экономической мысли...
     Что же это за священные орудия, которые действовали "без отказа", когда ими пользовался Маркс, но "моментально отказываются служить", когда за них берется Бухарин? Эти орудия - товар, ценность, цена ("Экономика переходного периода", стр. 124); именно эти экономические категории дают, по выражению новоявленного ревизиониста, "осечку" при анализе экономики переходного периода.
     Не подлинная ли эта измена заветам великого учителя, не полный ли это отказ от марксизма? Оказывается, что нет.
     На самом деле. Задача Маркса состояла в том, чтобы дать анализ специфического хозяйственного строя, известного под названием капитализма. Но для этой цели нельзя было воспользоваться "ни микроскопом, ни химическими реактивами". "И то и другое должно быть заменено силою абстракции. Но для буржуазного общества товарная форма продукта труда или форма ценности товара представляет в экономическом отношении клеточку"*1. Отсюда ясно, что Маркс отнюдь не придавал товару, ценности, цене и т. д. абсолютного значения. Напротив того, он видел в них исторические категории капиталистического хозяйства и отнюдь не считал их универсальными, общезначимыми хозяйственными категориями.
     Взгляды Маркса на этот счет ярче всего формулированы в его неоконченном методологическом введении к "Критике политической экономии", которое было обнаружено в его бумагах в 1902 году и до сих пор, к стыду нашему, не издано на русском языке. Я приведу из этого введения несколько интересующих нас в данном
_______________
     *1 См. предисловие к I изданию "Капитала". Курс. мой. Не-ревиз.

стр. 253

случае выдержек. "Простейшая экономическая категория, скажем, например, меновая ценность, - пишет Маркс, - подразумевает... население, производящее в определенных условиях"*1. И пятью страницами дальше: "Исходная точка современной экономии, абстракция категории "труд", "труд вообще", "труд sans phrase", становится практически истинным (или действительным, praktisch wahr [только здесь], т.-е. "при наиболее развитой и наиболее современной форме существования буржуазного общества". Не-ревиз.). Следовательно, простейшая абстракция, которую современная экономия ставит во главу угла и которая выражает старинное и значимое для всех хозяйственных форм отношение, только в виде этой абстракции выступает практически верно (praktisch wahr), как категория наиболее современного общества". На той же странице Маркс продолжает: "этот пример с трудом убедительно показывает, что сами абстрактные категории... настолько же являются продуктами исторических условий, насколько они обладают полною значимостью (Vollgultigkeit) только для и в пределах этих условий"*2.
     Из приведенных цитат вытекает, что экономические категории, в их марксовом (а не смитовском) понимании, обладают "полной значимостью" только в определенных условиях, в данном случае - в условиях капиталистического хозяйства. И если бы кто-нибудь сказал Марксу, что его "категории" при анализе не капиталистического, а, скажем, феодального или переходного хозяйства, окажутся ненадежными и дадут "осечку", то Маркс не только не стал бы возражать своему "оппоненту", но заявил бы ему, что иначе и быть не может, ибо невозможно анатомическим ланцетом резать сталь, а зубилом препарировать труп.
     Если и это недостаточно убедительно для тов. Ольминского, то я могу перевести на русский язык еще одну недвусмысленную цитату из той же блестящей работы Маркса: "Как при всяком историческом социальном хозяйстве вообще, так и при развитии (bei dem Gange) экономических категорий нужно всегда помнить, что субъект - в данном случае современное буржуазное общество - дан здесь как в действительности, так и в голове человека, и что категории поэтому выражают форму бытия... этого определенного общества". Маркс убедительно советует читателю твердо запомнить это положение. Отсюда явствует, что применение, например, категории ценности к переходному периоду означает, что формой экономического "бытия" этого последнего является капиталистическое или, по крайней мере, простое товарное хозяйство. Верно ли это? Конечно, нет.
     Тов. Ольминский, очевидно, неосведомлен насчет того, что экономические категории Маркса являются категориями историческими. Он не понял того, что так хорошо усвоил полстолетия тому назад один из первых русских рецензентов Маркса, покойный проф. Ил. Иг. Кауфман.
     Можно ли после этого заключить Бухарина в концентрационный лагерь, предназначенный специально для ревизионистов? Можно ли его так легкомысленно роднить с Бернштейном? Мне кажется, что двух ответов на этот вопрос быть не может. Бухарин ни в малой мере не грешит здесь против основоположника научного социализма, а тов. Ольминский обнаруживает непонимание основных методологических приемов теоретической экономии Маркса.
     Бухарин, по словам т. Ольминского, решает, что марксизм (курс. мой, Не-ревиз.) "дает осечку", что марксистские экономические понятия отказываются служить "моментально". - "Моментально отказалось служить ему понятие товара. Естественно, что так же моментально, уже для наших дней, отказывается наш автор и от понятия меновой ценности, цены, денег, заработной платы. От марксизма остается одно воспоминание". Тов. Ольминский путает и путает безбожно: отказаться при анализе определенных хозяйственных форм от несвойственных им (или свойственных им лишь отчасти
_______________
     *1 K. Marx, Zur Kritik der politischen Oekonomie, III Aufl., Stuttgart 1909, стр. XXXVI. Курс. мой. Не-ревиз.
     *2 Курсив мой. Не-ревиз.

стр. 254

экономических категорий ни в малой мере не значит отказываться от марксизма; напротив того, это значит совершенно правильно понимать марксизм. Тов. Ольминский строг, но не справедлив. Чтобы он имел возможность убедиться в этом, мы сошлемся еще раз на цитированную уже работу Маркса, где он довольно подробно говорит, с какой осторожностью нужно подходить с капиталистическими категориями к феноменам некапиталистического порядка. "Зная земельную ренту, - говорит Маркс, - можно понять дань, десятину и т. д. Но их не следует идентифицировать" (курс. мой, Не-ревиз.). Рента здесь является "ключом" для понимания десятины, как "анатомия человека является ключом к анатомии обезьяны". Но не следует ли отсюда, что человек идентичен обезьяне и что продуктообмен, разыгрывающийся в настоящее время между крестьянином, обменивающим хлеб и сало, и рабочим, сбывающим пид-жак, идентичен ценностному товарообмену, составляющему самую универсальную "сделку" в капиталистическом хозяйстве?
     С Бухариным можно было бы спорить, если бы он утверждал, что все категории политической экономии Маркса уже сейчас должны быть сданы в архив, что над ценностью и прочими марксовыми абстракциями уже сейчас можно поставить крест, но он этого вовсе и не утверждает. Напротив того, на стр. 125 его книги черным по белому написано: "В самой действительности те элементарные отношения, идеологическим выражением которых являются категории товара, цены, заработной платы, прибыли и т. д., одновременно и существуют и не существуют. Они не существуют, и в то же время как бы существуют, и они существуют, как бы не существуя. Они влачат какое-то странное призрачно реальное и реально призрачное существование"... Кто глубже вдумается в эти слова, убедится, что это не словесная эквилибристика, а подлинно марксистская, диалектическая постановка вопроса. Тов. Ольминский как нарочно взял первое и последнее предложение из того абзаца, где дана приведенная только что блестящая формулировка, и совершенно опустил середину.
     Тов. Ольминский становится, однако, на методологически правильную точку зрения, когда он ставит вопрос о том, насколько реален "сознательный регулятор", наносящий столь смертельный удар тем экономическим категориям, которыми мы настолько привыкли оперировать, что их познавательная ценность для некоторых из нас становится общезначимой. Тут Бухарин действительно иногда "говорит о будущем в настоящем времени". Но не следует забывать, что его книга представляет собой не описание нашей российской действительности, а попытку абстрактно-теоретического анализа трансформационного процесса вообще, - попытку, основанную, правда, главным образом, на опыте российской революции. А с этой точки зрения "забегание вперед" не только допустимо, но и вполне законно.
     Дальнейшие возражения тов. Ольминского я считаю мало существенными и потому останавливаться на них не стану*1. Вообще же я убежден, что полемика, которая развернется вокруг книги Бухарина, пойдет по другому направлению. Бухарину будет дан бой в связи с основным положением его работы, которое сводится к тому, что пролетарская революция означает прежде всего "распад технического аппарата общества, поскольку мы имеем в виду людскую техническую организацию этого общества", и что она (пролетарская революция), "как и всякая революция, сопровождается понижением производительных сил". Я по данному вопросу полностью разделяю точку зрения тов. Бухарина, но нельзя не признать, что мы имеем здесь почву для споров.
     В частном разговоре один старый марксист и крупный историк высказал мысль, что английский пролетариат, игнорируя Бухарина, может в один прекрасный день, захватив и разрушив государственную власть буржуазии, поставить страну на социалистические
_______________
     *1 Кстати. Тов. Ольминский обвиняет т. Бухарина в том, что он "для пущей убедительности" путает понятия меновой ценности, ценности и цены. Говорить такие вещи про Бухарина значит возводить на него совершеннейшую напраслину.

стр. 255

рельсы без всякого понижения производительных сил. Эта точка зрения диаметрально противоположна бухаринской. И здесь, повторяю, мы имеем почву для плодотворной дискуссии, которой наш новый журнал, я надеюсь, предоставит свои страницы.
     А что касается зачисления тов. Бухарина по ведомству ревизионистов, то это явное недоразумение, хотя и его сурового критика нельзя лишить знания ортодоксального марксиста.